Н.В. Станкевич

(1813-1840)

Николай Владимирович Станкевич умер в 27 лет, не став ни знаменитым поэтом, ни профессором, ни критиком, ни тем более генералом.
После него осталось около полусотни стихов, отнюдь не самых замечательных; трагедия "Василий Шуйский", почти весь тираж которой пришлось скупать самому автору.
Станкевич умел увлечь друзей: он был артистичен, большой мастер шутить, даже передразнивать. Гоголя он читал так, что после первой же фразы слушателями овладевал "несказанный" смех.
В переплетении весёлых вечеринок и доверительных разговоров возник кружок Станкевича - без устава, без регламента, с откровенной неприязнью к громким фразам и театральным эффектам, с желанием простоты и искренности. Авторитет Станкевича сложился сам собой потому, наверное, что Станкевич никогда не стремился во всём первенствовать среди друзей.
А в государственной системе России времён Николая 1 господствовала пирамида чинов и рангов. Она предполагала прежде всего отношения "начальник - подчинённый".
Кружок Станкевича не вписывался в рамки такой системы. Аксаков отмечал, что вообще к литературе и жизни казённой России в этом кружке выработалось "большею частью отрицательное" отношение.
Между тем друзья Станкевича алкогольных напитков совершенно не употребляли. "На сходках, - свидетельствовал Аксаков, - выпивалось страшное количество чаю и съедалось страшное количество хлеба".
Среди друзей Станкевича современность воспринималась как безвременье, как разрыв связи времён. В восстановлении этой нарушенной связи Станкевич и его единомышленники видели своё призвание, смысл собственного существования.
Станкевич стремился увлечь друзей прежде всего немецкой философией, обещавшей устами наиболее известных своих представителей - Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля - объяснить смысл существования всей вселенной, смысл человеческой жизни. Новая немецкая философия утверждала способность человеческого разума познать истину.
В 1837 г. Станкевич заболел и уехал за границу лечиться. Кружок распался.
Но притягательная сила Берлинского университета оказалась столь велика, что через три недели лечения на водах, как только его самочувствие несколько улучшилось, Станкевич поехал в Берлин к друзьям.
С 1 ноября 1837 г. Станкевич окунулся в студенческую жизнь. Он поселился в Берлине у своей замужней сестры Марии Владимировны Фроловой и начал изучать гегелевскую логику, историю философии, а также новейшую историю.
Вновь вокруг Станкевича возник кружок единомышленников. Здесь и старые друзья - Грановский, Неверов, сюда заезжал Строев, в 1838 г. к кружку присоединился новый студент Иван Тургенев.
В доме супругов Фроловых образовалось подобие салона. Полтора года прошли "в тесном союзе и живом обмене мыслями" между старыми друзьями. Здесь, как прежде в Москве, велись жаркие дискуссии "о Боге, о правде, о будущности человечества". Историка Грановского Станкевич навёл на мысль о необходимости такого преподавания науки о прошлом, которое стало бы служением России настоящего.
В письмах на родину Николай не только сообщал новости науки и культуры, но и выступал арбитром в спорах, возникавших в московском кругу друзей, которые по-прежнему называли себя кружком Станкевича.
    Но болезнь всё чаще даёт     о себе знать. Бессилен лучший берлинский врач Баре.      Он рекомендует пациенту поездку на юг, в Италию.
Из Милана, Флоренции, Рима     идут письма Станкевича к друзьям, в Берлин и Москву.      В них - рассказы о путешествии, достопримечательностях, об архитектуре и живописи, тоска по России, желание мыслить, действовать, любить...
Летом 1840 г. Станкевич вместе со своим приятелем Ефремовым поехал на озеро Комо. По дороге путешественники заночевали в придорожной гостинице. Во сне Станкевич умер. Смерть наступила незаметно, и спавший в той же комнате Ефремов обнаружил, что Николай мёртв, только наутро.
Смерть вообще не даёт объяснений, вырывая из рядов живущих лучших, - тех, кто, подобно Станкевичу, как писал Тургенев, "сам о себе не думал, истинно интересовался каждым человеком и, как бы сам того не замечая, увлекал его за собой в область Идеала".
Воплотить в жизнь Идеал Станкевич не успел. Но это постарались сделать его друзья - то поколение, которое подготовило Великие реформы 60-х гг. Именно к такой деятельности, по воспоминаниям Януария Неверова, призывал Станкевич. "Масса русского народа, - говорил он, - остаётся в крепостной зависимости и поэтому не может пользоваться не только государственными, но и общечеловеческими правами: нет никакого сомнения, что рано или поздно правительство снимет с народа это ярмо, - но и тогда народ не может принять участия в управлении общественными делами, потому что для этого требуется известная степень умственного развития, и потому прежде всего надлежит желать избавления народа от крепостной зависимости и распространения в среде его умственного развития. Последняя мера сама собой вызовет и первую, а потому, кто любит Россию, тот прежде всего должен желать распространения в ней образования", Обращаясь к Неверову и Тургеневу, Станкевич взял с них торжественное обещание, что все силы и всю жизнь они посвятят этой высокой цели.
И, наверное, разгадка смысла деятельности, а точнее - всей жизни, Николая Владимировича Станкевича в том, что многое из не высказанного, не написанного, несделанного им было высказано, написано и сделано его друзьями.